- Двенадцать? - снова удивилась я.
- Традиция, - рассеянно сказала Женя. Она уже сплела свой венок и теперь, сидя у "столов", зорко приглядывала за своими подопечными. А ещё время от времени оглядывалась на дорогу из деревни. Полное впечатление, что кого-то ждет. Или это мне самой, ждущей до вздрагивания сердца, так кажется?
- Ты обещала сказать, почему потом будет поздно с венками, - напомнила я, набрав из одиннадцати корзин цветов и присев рядом с Женей, у накрытой скатерти.
- Венки бросают обычно при свете, а уже смеркается, - всё так же рассеянно сказала девушка. - Потом уже нельзя. Русалки могут в воду утащить - их время приходит вместе с ночью. А кустов здесь достаточно, чтобы в них прятаться.
Я испытующе посмотрела на неё: не разыгрывает? Ещё и русалки? Но выглядела она слишком углублённой в себя, и я не стала приставать с вопросами, решив про себя: если так задумано по сценарию, так и будем делать. Мало ли. После чего сплела венок, усмехаясь в душе: кого же задумывать, когда буду бросать цветы на воду? И стоит ли мне задумывать вообще? Вроде обручальное кольцо на моём пальце... В готовый венок всунула белый пион - двенадцатый цветок. Ну и что, что двенадцать корзин? Может, у меня тоже пион из нужных цветов?
Хоры, городской и районный, между тем, отпели свои программы. Их накормили, и они уехали на своих автобусах. Потом с полчаса выступала с самодеятельными номерами деревенская молодёжь и студенты. Им всем аплодировали от души. Затем большинство собравшихся уселось за столы, а молодёжь быстро побежала к речке.
- Не отставай, - велела Женя и тоже побежала к воде, откуда уже доносились звонкие девичьи голоса: "Ты плыви, венок, плыви, парня милого найди!"
Мы вместе с нею добежали до свободного места на берегу и, подхватив песню, бросили свои венки в воду. Некоторое время заворожённо следили, как сплетённые цветы медленно кружатся на поверхности реки, а потом лениво плывут по воде куда-то в темноту. Я вдруг начала бояться, как бы мой не застрял в кустах, сильно выступающих с берега в воду. Но ничего - обошлось. Венок медленно исчез, постепенно выбираясь на середину реки...
Женя вздохнула и первой развернулась идти к столам. А я ещё немного постояла, наблюдая за неспешно плывущими венками. Как их много... И такое тепло на сердце...
Барон резко повернул голову к кустам слева. В недоумении: что он там увидел? - я тихонько - по рыхлому песку - подошла к самой воде и тоже пригляделась к ивовым лозам. И затаила дыхание: там, где прутья росли прямо из тёмной реки, еле слышно плеснуло. Или послышалось? Но тогда и Барон бы "промолчал"... Потом я заметила что-то лохматое, из-за чего криво, по течению вытянулся один из прутьев. Сначала мелькнула мысль, что девочки с той стороны кустов развлекаются... С трудом разглядела: это чей-то венок зацепился за гибкую ивовую лозу. А потом и дышать перестала: из воды, в свете уже зажжённых на берегу костров, блеснули мокрые длинные пальцы. Блеснули и исчезли. Всплеск... Застрявший было, венок оказался на середине свободной воды... Барон заворчал и попятился. Всё так же не дыша, я тоже медленно отступила от речки. А потом развернулась - и бегом, вместе с псом, нисколько не возражающим, удрала к своим.
А вскоре подошли и остальные. Причём, сколько я ни всматривалась, ни одна из девушек не запыхалась, ни встревожилась. Как я. Или то, что произошло, можно было увидеть только такой, как я? Передёрнула плечами - жуть... А собравшиеся на место снова начали плести новые венки. Я присела с ними и тоже принялась за работу.
Женя внезапно обернулась в очередной раз к дороге и быстро пошла к машине, которая по нарастающей сияла огнями фар. Машина остановилась, вышел незнакомый парень. Он был достаточно близко, чтобы присмотреться и сообразить: раньше я его не видела. В доме Андрея он точно не появлялся... Какой бы высокой ни была Женя, этот оказался выше. Он обнял буквально прыгнувшую к нему девушку и быстро повернулся, кружа её, как ребёнка... И я отвернулась, по-доброму завидуя: как они целовались! Никакого страха - спокойные, нормальные отношения двух влюблённых. Уверенность...
Впрочем, возможно, это я так думаю.
Но Женя со своим парнем. А я до сих пор одна.
- Зоя! Зоя! Побежали! - затеребили меня девочки. - Смотри, костры уже горят! Ну?
- Побежали! - засмеялась я и, велев Барону сидеть, последовала за студентками.
Как и я, они все оделись сегодня в белые платья, так что впереди меня бежали самые настоящие привидения. Подумав об этом, я снова тихо засмеялась. Призраки в белом и с венками на головах.
Шаманское это действо - прыгать через костры!
Слышать, как гудит в наступившей тьме яростно-жёлтый огонь, изредка вспыхивая рассыпающимися искрами; прыгать через качающееся пламя высоких костров, мгновенно опахиваемая горячим дыханием... Прыгать, замирая от ужаса и восторга! И наслаждения, испытываемого, оттого что твёрдо знаешь: этот огонь тебя не достанет! Не тронет!
Не знаю, сколько костров было зажжено на берегу, но я напрыгалась так, что щёки горели сухим румянцем, а ноги разогрелись!.. Вот из-за ног-то и отказалась прыгать там, куда меня потащили неугомонные девушки. Туфелька слетела с левой ноги. Если бы не парни, вовремя среагировавшие на дружный вопль студенток, сгореть бы моей обувке! Уже занялась - хорошо, не сразу вспыхнула: упала на край кострища. Её вытащили прутом, потушили и торжественно, словно знатную добычу, преподнесли мне. Сунула ногу в горячую обувку и наотрез отказалась идти к следующему костру.
Надо мной посмеялись, но почему-то костры меня перестали уже интересовать - даже ради странных, необычных ощущений.
Да и Барон подошёл, постоял-постоял рядом и свалился на ногу, глядя на огонь с видимой опаской. Чего это он? Не хочет, чтобы близко подходила к нему?
И в одно мгновение я вдруг почувствовала, что устала, что хочу домой - в поместье, спать. Даже не так - спать. Выспаться.
Я снова взялась за ошейник Барона, и мы с ним побрели потихоньку от костров к своим столам-скатертям... Была слабая надежда, что увижу здесь Андрея. Но нет. Всё те же знакомые лица, и никто не поднялся навстречу с радостной улыбкой только для меня. Так что мы постояли у "столов", потом я прихватила с одного пластикового блюда пару пирожков для Барона, и мы, не замеченные никем, свернули в сторону дороги. Подумаешь - подняться на холм! Всего лишь минут пятнадцать пешком по асфальтированной дороге - сначала между лугов, потом минут пять - в лесу. Так что вперёд - и без музыки.
Сначала шагалось легко - по удобной дороге чего не пройтись. Потом навалилось что-то гнетущее, захотелось бездумно мечтать лишь о сне. Может, это из-за того, что мы дошли до леса, где Барон неожиданно выпрямился - до сих пор шагал понуро, почти как я. И стал напряжённо вглядываться во все кусты. Причём во все кусты - это только звучит спокойно, ведь мы шли посередине двухполосной дороги, и вроде как ничего опасного здесь не должно быть... Но и я постепенно словно просыпалась. Может, оттого что ночью обостряются все чувства, особенно когда идёшь по пустынной дороге, но я вдруг, как и пёс, начала чувствовать на себе... взгляды... И так стало страшно, что спина медленно покрылась холодным потом. В меня буквально вдавливали эти взгляды, настойчивые, пока ещё неопределённые... Меня почти передавали с острия одного взгляда на другой. Будто нанизывали на иглы, вынимая их лишь затем, чтобы снова проткнуть новыми ...
Вскоре я обнаружила, что бегу - изо всех сил, а деревья склоняются надо мной, закрывая ясное ночное небо с мерцающими проколами звёзд. Тонкий серпик нарождающегося месяца давно остался где-то сбоку, ближе к лугам, где всё ещё продолжалось празднество.
Пару раз, мне, перепуганной, казалось, что из куста в куст кто-то прячется, перебегая вместе со мной определённое расстояние.